Сказки штормящего океана

Яхтсмен, бросивший вызов океану, борется не только со штормами и скалами, с усталостью, болезнями и отчаянием, но и с теми фантомами, которые рождает угнетенная одиночеством психика. Кто-то замечает за пеленой дождя предвестника смерти — «Летучего Голландца», кто-то слышит стоны и плач, видит мятущиеся в глубине лица друзей и родственников. Фрэнсис Чичестер, занимаясь как-то в открытом море подгонкой оборудования, вдруг почувствовал, что его яхта идет ко дну. Ощущение было настолько реальным, что он бросился за спасжилетом. Однако это оказалось просто галлюцинацией. Другой известный мореплаватель, австралиец Билл Нанс, рассказывал, что через месяц плавания он уже не отличал сны от яви. Однажды ему приснилось, что наперерез его яхте идет пассажирский лайнер. Он проснулся, выбежал на палубу — и действительно увидел в опасной близости корабль. Случались и еще более удивительные, мистические происшествия.

РУЛЕВОЙ АДМИРАЛА КОЛУМБА

Первым мореплавателем, в одиночку обогнувшим Землю, был 51-летний капитан английского парусного флота Джошуа Слокам. Его кругосветка началась в 1895 году на яхте «Спрей». Эту яхту (длина 11,2 м, ширина 4,3 м) специалисты до сего дня считают одним из лучших парусников. В первую же ночь Слокаму стало очень одиноко, он мучился из-за вынужденной немоты, а к собственному голосу поначалу привыкнуть не мог: в отсутствие собеседников, ему казалось, что слова как будто застревают в черепе. В ХIХ веке врачи-психиатры всерьез полагали, что длительное молчание может повредить рассудок. Это сейчас мы знаем, что человек может молчать достаточно долго безо всяких последствий. А Слокам, доверявший мнению врачей-современников, старательно отдавал сам себе команды, громко пел, окликал дельфинов, черепах и птиц и откровенно рассказывал им о себе. В первый же вечер выплывшую на небо луну он приветствовал словами: «Добрый вечер, госпожа Луна! Очень рад вас видеть». «С тех пор, — записал Слокам в дневнике, — я неоднократно беседовал с Луной, которую посвятил во все подробности задуманного мной путешествия».

Однажды Слокаму нездоровилось. Он очень устал: позади были уже тысячи миль пути, он счастливо удрал от пиратов, чудом избежал столкновения с большим парусником и пароходом-углевозом, пережил смертельный шторм в Магеллановом проливе. Слокам уже несколько часов лежал в каюте, не в силах подняться. Вдруг его тело пронзила мгновенная, но очень сильная боль. Он почувствовал, что произошло что-то странное, страшное. Он испугался, выбрался на палубу — и задрожал от ужаса. На его лбу выступил холодный пот: на борту он был не один, за штурвалом стоял человек.

Одежда незнакомца состояла из потрепанного зеленого камзола, коротких бархатных панталон с чулками и войлочного колпака на голове; ноги были обуты в ботинки с медными пряжками. Обветренное лицо человека было волевым, но глаз его Слокам не увидел. «Кто вы?!» — спросил Слокам. Призрак ничего не ответил и продолжал крепко держать штурвал. Слокам снова крикнул, на этот раз громче: «Кто вы?! Отвечайте! Кто вы такой?» Призрак не пошевельнулся, не повернул головы и не открыл рта, но откуда-то со стороны Слокам все же услышал четкий ответ: «Я — рулевой с «Пинты». Сколько продолжалось видение — неизвестно, может быть час, может быть еще дольше. «Куда мы плывем?» — спросил Слокам. «Далеко», — ответил призрак — и тотчас исчез. Когда Слокам встал к штурвалу, то выяснилось, что призрак заметно изменил курс. И Слокам остался уверен, хотя и непонятно почему, что рулевой одной из каравелл адмирала Колумба спас «Спрей» от неведомой опасности.

Уже после окончания легендарной кругосветки, в возрасте 65 лет Слокам снова поднял паруса — и навсегда исчез в океане. Последний человек, повстречавший яхту Слокама, на вопрос, куда тот плывет, услышал одно лишь слово: «Далеко».

СПАСИТЕЛЬНЫЙ СОВЕТ

Известен и другой случай появления призрака на яхте мореплавателя-одиночки. Франц Ромер, капитан немецкого торгового флота, решил выиграть приз фирмы-производителя байдарок и переплыть Атлантический океан, используя только весла и вспомогательный парус площадью лишь 5 кв.м. Байдарка Ромера имела длину 6,5 м, ширину около 1 м и осадку всего 0,25 м; вмещала она 220 кг продовольствия, 200 л воды и 25 л керосина. Рулевое управление у нее было ножное. Несмотря на внушительные размеры байдарки, Ромер практически не мог перемещаться и был вынужден все путешествие провести, находясь на одном месте, в сидячем положении, прикрываясь от волн резиновым покрывалом.

От Лиссабона до Канарских островов Ромер плыл 11 дней, и, когда он достиг суши, его пришлось выносить из байдарки на руках: одеревеневшие ноги отказывались служить, а руки были изранены и опухли. Однако после месячного отдыха Ромер снова сел за весла. Из 55 дней, пока продолжалось его плавание до Виргинских островов, только 25 были относительно спокойными, все остальное время байдарку трепал шторм. Во время шторма Ромер не имел возможности отдыхать, иначе байдарка непременно бы перевернулась. Он был настолько измучен, что его организм выработал особый ритм: четыре-пять секунд сна, когда байдарка шла вниз по склону волны, и две секунды бодрствования, когда байдарка переваливала через гребень и необходимо было грести.

Поначалу Ромер готовил себе горячую пищу на керосинке, зажав ее между коленей, но однажды возник пожар, он получил тяжелые ожоги и выбросил керосинку за борт. Больше всего его мучили холод и постоянно заливающая байдарку вода, которую приходилось откачивать при помощи ножного насоса. В конце путешествия его веки распухли от воды и он почти ничего не видел. Его несколько раз атаковали акулы, надолго захлестывали гигантские волны, но самое непонятное случилось у Канарских островов.

Ромер рассказывал, что в ту ночь ничего не было видно, но он знал наверняка, что где-то поблизости находятся скалы. Он не видел ни света маяков, ни единого огонька на суше; на облачном небе не было звезд, и он каждую секунду ждал рокового удара. От усталости и постоянного напряжения Ромер как будто окаменел: он не мог пошевелиться, не мог даже нажать ногой на педаль управления рулем. Океан дыбился, и кругом была только смерть. Внезапно Ромер услышал голос, как будто кричали с какого-то близкого судна. Кричали по-английски и совсем рядом, но вокруг по-прежнему было темно, и Ромер ничего не видел. А голос продолжал подавать команды: «Зюйд! Зюйд! Поворачивай на зюйд и иди до конца!». Ромер шел курсом зюйд-вест, но голос настойчиво повторял: «Зюйд! Зюйд! Иди до конца!» Ромер подчинился, пересилил себя, с трудом, но сверился с компасом, нажал на педаль и повернул на зюйд. На другой день, достигнув все же острова Лансароте и сверившись с картой, он понял, что, изменив курс, избежал верной гибели на сплошной череде скал у северной оконечности острова. Рассказывая об этом случае журналистам, Ромер недоумевал, почему призрак обратился к нему, немцу, на английском, а не на немецком или хотя бы на испанском, ведь жители на Канарах говорят по-испански. «Неужели, — задавался вопросом Ромер, — призрак говорил по-английски, чтобы я наверняка поверил ему? Ведь если бы он сказал то же самое по-немецки, я бы мог подумать, что это мой собственный бред, я просто разговариваю вслух сам с собой. А если бы он подал команду по-испански, я бы мог его не расслышать или не понять, ведь я почти не понимаю испанского».

После 52-дневного перехода Ромер достиг острова Сент-Томас (Виргинские острова). На острове он пробыл несколько недель: лежал в больнице, залечивал язвы, ожоги, травмы, полученные за время непрерывной схватки с Атлантикой. Губернатор острова наградил Ромера орденом, из Германии от фирмы-производителя байдарок пришла телеграмма, извещавшая о присуждении премии. Но Ромер не считал себя победителем, ведь он не до конца пересек Атлантику, не дошел до континента. В сентябре, в самом начале сезона ураганов, он вышел с Сент-Томаса курсом на Нью-Йорк. И больше его никто не видел. Ромер пропал в том же районе, что и Слокам.

ЗАПИСКА, НАПИСАННАЯ ВО СНЕ

Яхтсмены первой половины прошлого века считали Томми Дрейка самым неудачливым из всех одиночек. Он четыре раза предпринимал попытки совершить кругосветку, прошел более 130 тыс. миль, но так и не сумел совершить то, что хотел. Первая его яхта, 10-метровая шхуна «Сэр Фрэнсис», затонула у Юкатана во время шторма. Томми Дрейк был прямым потомком знаменитого пирата, поэтому и вторую шхуну назвал его именем. Но и «Сэр Фрэнсис-2» наскочил на коралловые рифы вблизи Кубы и затонул. Третью яхту Томми Дрейк из суеверных соображений решил назвать как-нибудь по-другому. «Пилигрим» — такое имя показалось ему вполне подходящим.

На новой яхте Томми Дрейк вышел из Южной Каролины к Азорским островам и затем отправился в Англию. После отдыха в Лондоне и прогулки по Темзе он вышел в Северное море. В условиях оживленного судоходства он должен был большую часть суток находиться у руля и совсем не высыпался. К тому времени за три с половиной года плавания на «Пилигриме» Дрейк прошел 30 тыс. миль и посетил 117 портов. И хотя в портах он отдыхал сколько хотел, его одолевала смертельная усталость. В Северном море он старался не спать хотя бы ночью. Но Томми Дрейку было уже 66 лет, и он ничего не мог с собой поделать: ему просто не хватало сил. Во время очередного шторма он стоял за штурвалом, боролся с волнами — и вдруг ясно понял, что спит и все, что видит, ему всего лишь кажется. Томми Дрейк испугался, начал щипать задубевшие от холода и морской воды щеки, но не проснулся. Тогда он спустился в каюту, рассчитывая, что если он действительно спит, то непременно проснется из-за волн, швырявших его от переборки к переборке. Однако и в каюте, даже после удара головой об угол, ощущение, что он спит, не пропало. Дрейк вновь поднялся к штурвалу, вычислил и записал в бортовом журнале координаты яхты. Потом, подумав, добавил несколько слов: «Я хочу достичь Антверпена. Я жив, бодр и не сплю». Потом еще подумал, записал координаты на клочке бумаги и положил в карман куртки.

Что было дальше, Томми Дрейк почти не помнил. Его подобрали рыбаки, когда он находился в полузатопленной спасательной шлюпке. «Пилигрим», по всей видимости, затонул в устье голландской реки Шельды. Но самое удивительное, что когда Томми Дрейк уже в больнице вспомнил про странный сон и попросил принести куртку, то действительно в кармане оказался клочок бумаги, но... без всяких записей.

«К ночи получаю то, что заслужил своей дерзостью, — шторм в 8–9 баллов. Когда гребень волны проходит под корпусом, хочется распластать руки и улететь в ночь. Под ногами раскачивается палуба, ставшая всем моим миром» (из дневника Рене Лекомба, который прошел Атлантику на плоту из семи сосновых бревен).

«Похоже, что ветер вскоре достигнет ураганной силы. Яхту качает по гребням высоких волн. Море бурлит, управлять яхтой трудно. Скорость — до восьми узлов. Долго мне так не выдержать. Если ветер не ослабеет, придется уменьшить парусность. Погода отвратительная, видимости никакой. Дождь. Не могу даже позавтракать. Рифы приближаются, я должен оставаться на палубе. Время идет, а море старается показать, на что способно. Привязавшись, стою, широко расставив ноги, на корме, у руля. Дождь как из ведра. Наступает ночь. Яхту болтает, она то и дело зарывается носом в волну. Я наконец спускаюсь в каюту. Пытаюсь заснуть, но из этого ничего не получается» (из дневника Жак-Ив Ле Тумелена, который в одиночку прошел 19000 миль).

«Вода с невероятной скоростью несется у моих ног, а за поднявшейся волной встает огромный вал, увенчанный буруном. Еще минута, и нос зароется в воду. Но нет, яхта тяжело оседает с холмом пены перед носом, и лишь теперь можно определить высоту следующей водной горы — наверное, все 20 метров. Я уже теряю представ- ление о силе ветра. Я никогда не видел таких волн. Легкость, с какой подается румпель, вызывает подозрение. Я выскакиваю на палубу. Сорвана нижняя часть рулевого автомата. Сломана соединительная втулка, предохранительный трос разорван, на месте его крепления торчит стальной огрызок.

Краем глаза вижу новую волну. Она не больше и не грознее других, но в отличие от предыдущих несет в своей глубине мрак, а не белизну изломанного буруна. Над бортом встает стена. Я упираюсь ногами в кокпит, а свободную руку просовываю под тросы. Окутанный водой, словно подушкой, теряю слух и зрение. Хочется, чтобы это был сон, но над бортом встает точно такая же черная стена. Мой крик тонет под водой. Давясь и отдуваясь, я возвращаюсь из путешествия в вечную тьму. Меня спас глубокий кокпит. Остолбенело смотрю на все еще стоящие мачты, проверяю — руль действует» (из дневника Кшиштофа Барановского, который первым во время кругосветки прошел мыс Горн).

ОДИНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ: ПЕРВЫЕ 100 ЛЕТ

• Первый трансокеанский одиночный переход состоялся в 1875 году. Молодой датчанин Альфред Енсен пересек Атлантику от Ливерпуля до Глостера за 39 дней на рыбацком 6-метровом боте.

• Первую кругосветку совершил американец Джошуа Слокам на парусном иоле «Спрей». С апреля 1885 по май 1898 года он прошел по маршруту Бостон — Гибралтар — Магелланов пролив — Мельбурн — мыс Доброй Надежды — Тринидад — Нью-Йорк.

• На байдарке первым преодолел Атлантику немец Франц Ромер в 1928 году. Плавание Лиссабон — Канарские острова — остров Сент-Томас (Виргинские острова) продолжалось 66 дней, не считая месячной остановки на Лансароте.

• Первым в одиночку прошел мыс Горн аргентинец Альфон Моллер Хансон на 11-метровой яхте в 1932 году.

• В 1938 году француз Луи Бернико впервые задался целью пройти кругосветку как можно быстрее. Он завершил плавание на 12-метровой яхте за рекордный для того времени срок — один год, девять месяцев и двадцать два дня.

• В 1955–1959 годах англичанин Джон Газуэлл обогнул Землю на самой маленькой из всех ходивших в кругосветку яхт — длиной 6,3 м, шириной 2 м и осадкой 1,5 метра.

• В 1952-м французский врач Ален Бомбар на надувной резиновой лодке «Еретик» за 65 дней пересек Атлантику по маршруту Лас-Пальмас — Барбадос, не взяв с собой в плавание ни пресной воды, ни продовольствия.

• В 1960-м состоялась первая атлантическая регата по маршруту общей протяженностью 3000 миль. Яхтсменам не запрещалось заходить в порты, но время стоянки входило в зачетное время. Награда финалисту была установлена в размере 750 фунтов. Победил в регате Фрэнсис Чичестер: он пересек Атлантику за 40 дней. Последний из четырех участвовавших в ней яхтсменов закончил плавание через 72 дня после старта.

•  В 1966 году 26-летний солдат Мак-Клин впервые пересек Атлантику на весельной лодке с запада на восток; плавание продолжалось 72 дня, причем спокойная солнечная погода стояла лишь два дня.

• В 1967-м Фрэнсис Чичестер на яхте «Джипси-Мот IV» (длина — 16,5 м, ширина — 3,2 м, осадка — 2,4 м) совершил кругосветку по маршруту английских чайных клиперов за 226 дней.